Беседа с Андреем Кураевым, диаконом.
- Отец Андрей, должно ли, на ваш взгляд. Православие стать государственной религией?
- Все зависит от понимания слова "государственная". Если государственная религия означает "обязательность", то - нет. Если под "государственной" понимается та религия, с которой государство сотрудничает, тогда - почему бы и нет. Государственная - как англиканство в Англии, лютеранство в Германии, Православие в Греции. Там не заставляют людей принимать эти конфессии, речь идет о том, что государственная школа поддерживает ознакомление детей с историей и символами той религии, которая внесла ключевой, определяющий вклад в историю культуры данной страны.
- Церковь участвует в государственном строительстве? Вы будете голосовать на выборах?
- Я за всю Церковь отвечать не могу. Но если я в день голосования окажусь рядом с избирательной урной, я, может быть, проголосую. Но план своих поездок я совсем не собираюсь подгонять под то, чтобы оказаться в месте своей прописки на день выборов. На прошлых президентских выборах я благополучно "отсиделся" в Финляндии.
- Балканский кризис со всей остротой поставил перед Россией вопрос о формулировании государственной идеи. Может ли стать национальной идеей триада: Демократия, Православие, Соборность?
- Я все-таки думаю, что слово "самодержавие" не надо отсюда выкидывать, просто надо помнить значение этого слова. Самодержец, или автократор, - это тот властитель, который никому не подчиняется. Самодержавная Россия не означает обязательно "монархическая", абсолютистская, а означает - Россия независимая, которая не должна оглядываться на МВФ и Вашингтон.
- Чем мы можем помочь Сербии?
- Россия может помочь Сербии гуманитарной помощью и молитвой. Трагедия этого народа заключается в том, что коммунист Милошевич, столько раз предававший сербов, скорее всего опять их предаст.
- У вас много противников или оппонентов внутри Православной Церкви, людей, которые не принимают ваш стиль, демократизм, свободомыслие?
- Конечно, такие люди есть. Было бы странно, если бы их не было. В течение многих поколений, особенно в советские годы, люди привыкли к тому, что единственный стиль проповеди - в храме. Но на языке храмовой проповеди невозможно проповедовать вне храма, обращаться к неприхожанам, к людям иных взглядов, иных ценностных ориентации. Я стараюсь говорить на языке той аудитории, в которой нахожусь. Церковным людям это часто непривычно. А то, что непривычно, часто пугает, вызывает раздражение. Поэтому и наш Патриарх Алексий говорит о том, что мы должны научиться говорить разными языками, что нельзя с юношеством говорить таким же языком, на котором мы говорим с пожилыми людьми. И когда эта позиция Патриарха будет усвоена, понята и остальными людьми Церкви, тогда мне жить станет легче.
- Вы много ездите по России. Насколько "дремуч" наш средний российский обыватель в церковных вопросах? Сейчас, с одной стороны, такое брожение умов, с другой стороны - потерянность, беспомощность человека в вопросе выбора веры, конфессии.
- Само по себе невежество - это не порок, "дремучесть" - это не грех. Грех - это нежелание измениться. И сугубое невежество - самооправдание невежества. Поэтому, когда я встречаюсь с человеком, который плохо знает историю религии, я его не осуждаю. Но если вдруг этот человек мне начинает говорить: откуда я мог узнать, советская власть нам этого не давала. Я говорю: при чем здесь советская власть? Советской власти уже десять лет нет. Уже десять лет на любом перекрестке можно Библию купить и изучить. Есть сотни возможностей. Почему вы на самом деле вспомнили о Православии, когда ваш сын ушел в секту, что же раньше вам мешало? Так не сектантов надо винить и не советскую власть, а о себе думать. Главное, чтобы у человека не было такой самоуспокоенности, самовлюбленности. Пойми, что незнание тебя не украшает. Попробуй узнать.
- Вы закончили философский факультет МГУ. Согласны ли вы с утверждением, что после смерти А.Ф. Лосева в нашей философии опять наступило захолустье мысли. Нет ярких фигур...
- Как так нет ярких фигур? Есть. Например, Яна Павловна Гайденко - прекрасный, глубокий исследователь. Другое дело, что жанр ее философии, может быть, не очень обычный для России. У нас ведь привыкли философствовать в журналистском стиле. Как захотела моя левая пятка, так я сегодня и напишу... Философия в стиле Бердяева. Я сегодня встал с левой ноги, поэтому написал главу о правде коммунизма. Встану завтра с правой ноги, напишу главу - о лжи коммунизма. Гайденко - человек очень серьезный, внимательный к источникам, фактам. Трезвость, соединенная с глубоким православным убеждением. Очень высокая культурно-философская мысль. Важное явление в нашей русской философской традиции - это работы Т.М. Горичевой (Петербург), СС. Хоружия (Москва).
- Как-то на лекции вы упоминали фразу философа Г. Федотова, сказанную в 1937 году: "В коммунистической России издают Пушкина, значит, Россия вернется к Православию". В этом году мы отмечаем 200-летие национального гения. В чем для вас главные "уроки" Пушкина?
- Я согласен, что в литературе "Пушкин - это наше всё". Под этим "всё" надо понимать как высокое, так и бездны. Это и какая-то дикая безответственность, нередко проявляющаяся в истории нашего национального характера. И жажда святости, и покаянность, и удивительная непонятливость и неподатливость. Мне все-таки кажется очень важным, что перестали Пушкина рядить в декабриста. Очень важно, что сейчас обращают внимание на то, что Пушкин был человек, который менялся в течение своей жизни, о чем говорит наш выдающийся пушкинист В. Непомнящий. Восприятие Пушкиным России, самодержавия. Православия - менялось в течение жизни. Он взрослел, он мудрел. Очень важно, чтобы сегодня в нашу школу пришел, прежде всего, мудрый Пушкин, поздний Пушкин, а не юношеские его шалости.
- Одним из конфликтов российской истории всегда был конфликт "Интеллигенция и Церковь" (вспомним Толстого). Российский интеллигент занимается исканиями в лоне литературы, философии. Это позволило О. Мандельштаму вывести свою знаменитую формулу: "Культура стала Церковью".
- В некотором смысле это воздаяние Церкви за то, что она не смогла стать Церковью - вполне и для всех. Начать надо с того, что люди в поисках смысла жизни, в поисках ответов на важные вопросы обращаются к культуре, а не к Церкви. Они обращались к нам и не нашли ответ. Я помню, одна женщина, философ, умница, непростой внутренней и внешней судьбы, однажды мне говорит: я понимаю все, что ты говоришь. Я ведь пробовала быть православной. Я даже однажды поехала в лавру на исповедь. А что я услышала на исповеди! Меня спросили: кушаю ли я котлеты в пятницу?..
Когда, действительно, вместо того чтобы увидеть человека и боль его, священник опошляет его трагедию, тогда и человек не чувствует, чем ему дышать в Церкви. И это нередкая вина пастырей Церкви, которые сами, иногда этого не осознавая, зажимают человеку рот.
Моя жизнь учит тому, что, прежде чем обвинять других, тех же сектантов, нужно спросить себя: "В чем ты их обвиняешь, в том, что они активны, в том, что они честны? Мы такими должны быть". Дело не в том, что ах, эти сектанты распоясались. Все дело в том, что мы парализованы, мы ленивы. Точно так же, как о сектантах, речь идет о светских деятелях, о светской культуре. Но, с моей точки зрения, все-таки светская культура -это суррогат. В ней недостаточно воздуха... Надо искать Христа, надо искать Церковь, надо искать храм... Хотя, повторюсь, я знаю по-настоящему хороших, человечных людей, которые не нашли себе места в храме.
- Есть ли модернистские тенденции в Православии?
- Есть, но не в Русской Православной Церкви, а в финском, американском, арабском Православии. Мне же кажется важным, чтобы Православие выступало против духа века сего: против газетных штампов и стереотипов. Мне очень горько бывает встречаться с западными православными священниками, которые говорят на языке газет и телепрограмм. Их видение многих гуманитарных проблем является "Си-Эн-Эн-шным". Такого модернизма нам не надо. Православие может обновляться, но исходя из себя самого, не подлаживаясь под шаблоны той или иной модной идеологии.
- Отец Андрей, ваши оппоненты, как в религиозных, так и светских кругах, иногда называют вас мракобесом. Но, на мой взгляд, вы - типичный вольнодумец.
- По крайней мере, мне бы хотелось быть вольнодумцем и диссидентом. Я стараюсь мыслить не по учебникам, мыслить не по НТВ и "Московскому комсомольцу".
- Вы анти-карьерист?
- Нет, я просто ленивый человек... Поэтому я хочу свести к минимуму число необходимых контактов. Меня назначали на административные должности: деканом факультета или заведующим кафедрой. Я даже этого не мог выдержать. Я придерживаюсь принципа экономии усилий.
- И напоследок, если позволите, один "фривольный" вопрос. Вы - яркий, талантливый человек, интересный мужчина. Вам приходится "отбиваться от блудниц"?
- (Улыбается.) Ну не все же блудницы!.. Хотя проблема такая действительно есть. Но она не только со мной связана. Это особенность женской, девической религиозности. Юноша ищет истину, он самостоятельно приходит в храм, забирается в философские дебри, течения, секты. А девушки, по большей части, приходят в храм в качестве ведомых. И влюбляются в кого-то из носителей этой традиции, не потому что они поняли, что здесь истина, а по каким-то другим человеческим симпатиям или антипатиям. Поэтому нередко сами девочки не осознают, что это именно так. Не осознают, что они в храм ходят не к Христу, а к священнику. И этот священник им дорог не только как их духовный пастырь, но и тем, что у них подспудно даже эротическое отношение к нему. Основы пастырской психологии, с которыми нас в семинарии знакомят, предупреждают, что к этому надо быть готовым.
- Спасибо, о. Андрей, и дай вам Бог сил в вашем служении.
Источник: http://www.pagez.ru
Метки: абсолютистская | Андреем Кураевым | государственная религия | монархическая | Россия независимая | самодержавие
7 марта 2008
