Дмитрий Петров. «Если мы не откажемся от идеала общества потребления — нам не выжить»

Беседа с академиком В.С.Степиным, президентом Института философии РАН.

— Вячеслав Семенович, научное знание и вера на протяжении многих веков вступали в конфронтацию. Это объяснялось тем, что идеал научной рациональности и религиозные установки, духовные и интеллектуальные, не совпадают. И если раньше нельзя было найти общих точек между научным и религиозным знанием, то возможны ли вообще, на Ваш взгляд, взаимоотношения между религией и наукой?

— Цивилизация, в которой мы живем, основана на положении о том, что рациональное познание имеет для нее главенствующую ценность. Это понятно, так как оно является необходимым условием для научно-технического прогресса. Наука придумывает новые технологии, а те, в свою очередь, способствуют развитию цивилизации, определяют наше отношение к природе и друг к другу. Этот процесс связан с тем, что называют социальным прогрессом. И сегодня злободневным является вопрос об этическом контроле над новыми технологиями.

Сегодня наука занимается исследованием сложных объектов, имеет дело с развивающимися системами, в которые "встроен" человек. И любые эксперименты с этими объектами и системами являются одновременно манипуляцией над человеком. Это приводит к особому состоянию увеличивающихся рисков и выражается в глобальных кризисах. Такое положение дел постепенно приводит к убеждению, что для успешного развития науки необходима нравственная экспертиза проектов и программ. Идея уже реализуется, создаются специальные комиссии. В западных странах все научные проекты без прохождения социально-этической экспертизы не финансируются. Это новый фактор развития науки — когда условием добывания истины является необходимость соблюдения некоторых нравственных принципов. Именно в этой области наука и религия, философия и Церковь могут сойтись и успешно взаимодействовать, и при этом интересы ни одной из сторон не будут ущемлены.

Раньше ни наука, ни общество не нуждались в подобном взаимодействии, потому что технологии, которые использовались еще несколько десятилетий назад, не затрагивали глубинных оснований человеческой жизни. А сейчас информационные технологии, открывающие возможности манипулирования сознанием, генная инженерия могут изменить качество окружающей нас живой среды, ибо они влияют на биосферу, изменяя тот мир, в котором мы живем. Таков феномен науки конца XX — начала XXI века. И возникает необходимость диалога. Не выходя за рамки науки, ученый обязан найти согласие и с философией, и с религиозной традицией, и с этическим нормами.

Особенность научного познания заключается, во-первых, в том, что наука рассматривает мир только как объект. Целью науки является поиск естественных законов его функционирования и развития. Предметом или объектом может выступать все что угодно: природа, общество, человек, его сознание. Во-вторых, наука работает не только с теми объектами, которые уже существуют, но и с теми, которые могут появиться. В своих фундаментальных открытиях наука дает потенциальное созвездие технологий будущего. К примеру, в открытии Максвеллом электромагнитного излучения содержались все технологии радио и телевидения. Другими словами: не останавливайся на достигнутом знании, постоянно его наращивай. Исходя из этого, поведение ученого определяется двумя принципами.

Первый принцип ориентирует на предметное и объективное исследование мира, на поиск истины как высшую ценность. Он запрещает умышленно искажать истину в угоду тем или иным социальным интересам ("Платон мне друг, но истина дороже"). Второй принцип требует, чтобы исследователь не ограничивался повторением уже известного, а наращивал новое знание. Отсюда возникает необходимость запрета на плагиат и четкой фиксации того, что было сделано ранее и что составляет прирост нового знания. Вот два основных этических базисных принципа этики ученого, которые обеспечивают статус самоценности и суверенности научного познания.

— Все необходимое для того, чтобы человеку быть человеком, заложено в специфике научного познания мира?

— Нет. Очевидно, что — нет. Во-первых, когда наука подходит к человеку, она делает его объектом для изучения, а это несколько зауживает самого человека. Приведу один показательный пример из жизни.

Мой знакомый женился на очень красивой девушке, которая по профессии была социальный психолог. И вдруг через некоторое время они развелись. Когда я спросил друга, почему он расстался с девушкой, за которой долго ухаживал, он мне ответил: "Знаете, Вячеслав Семенович, надоела психология на дому". То есть жена постоянно объясняла, почему он что-то делает так, а не иначе. Так жить невозможно, потому что есть живое человеческое общение, а не только термины психологии. Человека нельзя постоянно разлагать на составляющие его объекты, потому что есть то, что называется человеческой субъектностью, которая не может быть до конца исчерпана изучением человека как предмета науки. И поэтому кроме науки существует еще множество областей культуры: мораль, искусство… Все они тоже говорят о человеке.

Человек — бесконечное существо. Религиозный опыт открывает в нем такие глубины духа, такие духовные состояния, которые наука если и может объяснить как предметность, но не способна в человеке вызвать. Вот почему наука никогда не заменит собой всех форм культуры, у нее есть свои границы.

То, что дает религия, то, что связано с верой,— это также необходимые условия человеческого бытия. Теоретический разум так устроен, что постоянно во всем сомневается, все подвергает критике. А человеку для жизни, для практического действия необходимо остановить эти теоретические искания и начать действовать. И тогда человек вступает в область веры: он должен просто поверить в определенные идеи, ценности и начать жить в соответствии с ними. А если человек будет постоянно сомневаться, он ничего в жизни не сделает. Вот почему позиции знания и веры, критического разума и практического разума, дополнительны. Они обе необходимы для человеческого существования. А посему вывод: наука и религия — необходимые условия человеческого бытия, и одно никак не отрицает другое.

— В одной из своих работ Вы писали о путях выхода из сложившейся сегодня в современном мире ситуации и высказали мысль, что нам "необходим цивилизационный духовный переворот, соизмеримый с тем, который произошел в эпоху Ренессанса". Что это за духовный переворот и какова роль Церкви в нем, на Ваш взгляд?

— Цивилизация, в которой мы живем, подвела человечество к таким порогам существования, когда возникла угроза самому бытию человека. И мы, сами того не замечая, переступаем черту. Это связано не только с нарушением состояния биосферы и глобальными изменениями климата, но и с процессами трансгенерирования растений и животных. Открывается страшно опасная область манипуляции с человеческими генами, изготовление человека с заданными свойствами. Все это не без успеха открывает наука, но вопрос в том, к чему это приведет. У Вознесенского есть такие стихи: "Все прогрессы реакционны, если рушится человек".

Как назвать нашу цивилизацию, как охарактеризовать ее? Я называю ее техногенной. В основе техногенной цивилизации лежат ценности, возникшие в эпоху Ренессанса и раннего Просвещения. И эта ценностная матрица, словно гены социальной жизни, обеспечивала прогресс, развитие общества до тех пор, пока это не привело к глобальному кризису, в котором оказалось сейчас все человечество. Сегодня вопрос стоит так: либо мы продолжаем этот ход развития, и тогда возможность гибели цивилизации и человека достигнет критических размеров, либо мы осуществляем переход к иной системе ценностей, а значит — иному типу человеческого развития и социальной организации.

— А что это за новые ценности?

— Для ответа на ваш вопрос я объясню, почему вообще заговорил о духовном перевороте эпохи Ренессанса. Дело в том, что та эпоха была переходом от Средневековья с его традиционными христианскими ценностями к кардинально противоположной мировоззренческой установке, окончательно оформившейся в Новое время. Средневековье говорило о человеке, что он — "лампада, зажженная на ветру Богом", "утлое суденышко в бурных водах житейского моря", что истинная жизнь его не здесь, на земле, а в мире ином. А в эпоху Возрождения утвердилось мнение, что Бог сотворил человека для того, чтобы он сам творил по Его образу и подобию. Чтобы продолжать акты творения, человек начал переделывать мир, открывать новое, ощутил себя титаном, продолжающим Божие дело. Это и был первый шаг к той цивилизации, которая сейчас представляет собой опасность для нашего существования.

Идеалы потребительского общества, которые активно насаждаются в мире, ведут к дурной бесконечности. Сегодня главная цель человеческого существования — больше заработать, чтобы лучше жить, купить больше вещей. Это значит, что их должно больше производиться. Для этого, в свою очередь, необходимо ускорение роста потребностей у населения. С увеличением потребностей рынок будет лучше работать — это важная составляющая успешного функционирования экономики, механизм устройства мирового рынка. Для такого потребления необходимо, чтобы в производство поступало все больше и больше ресурсов. Откуда? Из природы. И происходит то, что экологи называют антропогенным давлением. Те процессы глобализации, которые у всех на слуху, идут под флагом роста потребления. Если мы не откажемся от идеала общества потребления — нам не выжить.

Я думаю, что скоро мы сможем увидеть, как в разных сферах человеческой жизни возникают ростки новых ценностей. Они появятся и в науке, и в политике, и в экономике, и в искусстве. Они будут противоположны гедонистическим установкам. К примеру, понятие этической экспертизы научных проектов, о которой я говорил,— принципиально новое в современной науке — меняет традиционное представление о научной истине как единственном условии для нравственного поведения. Раньше считалось, что сначала нужно открыть истину, а потом вести себя добродетельно. Сегодня научному сообществу становится ясно, что если действовать вразрез с этическими принципами, то тебе не дано быть ученым. Подобные новые состояния в обществе, противоречащие прежним установкам, философам необходимо выявить и понять, как они согласуются с традиционными нравственными ценностями, и показать, что из этого может получиться в будущем. Только так, на мой взгляд, можно выстроить новую систему ценностей, которая будет иметь опору в самой жизни. И здесь наука пойдет рядом с Церковью. В русской национальной культуре истина и нравственность соединены. Категория интеллектуальной истины пришла с запада, а наша категория — это правда, не просто некая истина-знание, но справедливая истина, имеющая человеческое измерение. От этих традиционных духовных основ нельзя отказываться и думать, что они архаические.

— Да, но сегодня многие общественные деятели и сторонники секулярного общества, напротив, выступают с резкой критикой традиционных религиозных ценностей и установок, усматривая в них реакционную силу, якобы мешающую нормальному развитию и обновлению современного общества…

— В любом обществе, как в живом организме, есть два необходимых, дополняющих друг друга процесса: воспроизводство и обновление. С одной стороны, если гены организма часто подвергать мутации, то организм исчезнет. С другой, если бы гены не менялись, то организм все равно бы не выжил — окружающая среда изменяется и губит то, что не соответствует переменам. Поэтому должен быть какой-то баланс между факторами, которые изменяют ценности, и между тем, что постоянно воспроизводится, некое ядро. Полагаю, что религия как раз и выполняет функцию устойчивости общественной жизни, а наука — ее изменчивости. Если одно исчезнет — наука или религия — общество исчезнет, погибнет.

Источник: http://orthodoxy.eparhia-saratov.ru

Метки: академиком | вера | знание | научной рациональности | президентом Института | религиозные установки | философии